Хочу продолжить свой рассказ (предыдущая публикация) о подвигах, доблестях и славе наших российских солдат, запечатленных не в исторических очерках, а в письмах солдат вермахта, которые они отсылали к себе в Германию.
Сытые, обутые и одетые, имеющие современную для того времени технику, «подкрепленные» специальными таблетками для повышения боевого духа и выносливости, они, тем не менее, приходили в ужас от того, с каким несгибаемым врагом им пришло столкнуться.
Это не изнеженная Европа, которая сдалась почти без боя «на милость победителей».
В письмах на немецкую родину звучит тоска и тревога: зачем полезли к тем, кто и умирая, не сдается, кто может противостоять в одиночку десяткам и сотням вооруженных до зубов, и прекращает сражаться только с последним вдохом.
«Русские, выбравшиеся из кювета, начали ползти в нашу сторону, забрасывая нас гранатами. «Припугнув» их пистолетными выстрелами, мы начали пробираться к своим. Но они бились до последнего. Даже будучи ранеными, не пускали нас.
Один из русских, без оружия, с ужасающей раной на плече, поднялся на нас с саперной лопаткой. Его пристрелили тут же. Безумие! Немыслимое безумие»!
«Они сражались, словно звери, и погибали десятками. Никогда еще не встречал никого, кто был бы злее, чем эти русские. Настоящие псы на цепи. Никогда не можешь знать, что ожидать от таких. И непонятно, откуда они берут танки и все остальное».
«Все оказалось настолько мрачно, что дальше некуда. Красные сражаются насмерть, невзирая на любые потери. Несмотря на то, что наступаем мы быстро, но совершенно непонятно, когда и чем это закончится.
Я понял сразу: они будут бороться до конца и не отступят. И если это – не героизм, тогда что же? И не комиссары гнали их на эту смерть, не видели мы комиссарских трупов».
«Прошедшего Рождества мы не заметили. Я даже не думал, что останусь жив. Мы вынуждены отступить. Машины и орудия большей частью оставили. Я запомню это на всю жизнь и ни за что не желаю пережить подобное еще раз».
Подавая весточку, он пишет, что сидит вместе с другими в мешке, поскольку русские окружили.
«Было много раненых и убитых, а кровь растекалась ручьями. Отступление ужасно, и нет ни единого офицера. Кажется, мне везет, но после пережитого это уже неважно».
«У нас дела неважные. На троих буханка хлеба на двое суток. Я с удовольствием поел бы той болтушки, которой мы дома кормили свиней».
«У нас здесь много обморожений. За минувший год многим из нас пришлось расстаться с жизнью. И 43-й будет еще хуже».
«Нет, отец, я теперь уверен – Бога не существует. В Сталинграде его точно нет. Сижу в подвале, и мне только 26. И пусть недавно кричал «Хайль Гитлер» и радовался новым погонам, а сейчас всего два пути: один – сдохнуть, другой – в Сибирь».
Таких сохранившихся писем, исполненных ужаса и безнадеги – сотни и тысячи. А сколько еще потерялись, а то и были перехвачены цензурой.
Думаю, наши деды в этой войне уже не впервые доказали бесспорную истину, которую провозгласил Александр Невский о тех, кто посмеет прийти к нам с мечом.
Погибнут они от него же, поскольку русский народ не сдается никогда. А если вам есть что добавить – жду комментариев.
Еще статьи по теме:
Почему советские солдаты отказывались пить водку во время ВОВ
Показываю, какими были фляги и водка 1941 года
Легендарные битвы, проигранные по пьяни