Фото: фотобанк
День первый
Бог услышал мои молитвы. Еще вчера я мучилась от скуки, лежа в кровати палаты патологии беременности в полном одиночестве, и мечтала о том, чтобы ко мне кого-нибудь "подселили". Мне хотелось элементарно с кем-нибудь поболтать, перекинуться парой фраз.
И тут на тебе: "подселение".
Я перевернулась на другой бок и с интересом вгляделась в новенькую поступившую девочку.
Худенькая, с недовольным юным личиком. Короткая, "под-мальчишку" стрижка.
-Я домой хочу! - громко пробурчала она санитарочке (тете Клаве, даме предпенсионного возраста).
Клава быстрыми движениями заправила в пододеяльник верблюжье, клетчатое одеяло в-клеточку и зыркнула на поступившую.
-Милая, врач наказал тебе лежать, - по-доброму посоветовала она. - Лежать, так лежать! Ребеночка чтобы не потерять.
-Пф, напугали.. - огрызнулась поступившая "малолетка" с едва видимым пузиком.
Девица зашвырнула под кровать свою сумку и метнулась к окну.
-Да не буду я тут лежать, издеваетесь что-ли? На улице вон какая погода! - громко крикнула она, сотрясая кулаками, - Свежий воздух, солнышко, последние летние дни! Гулять надо успевать!
Клава грозно взглянула на "новенькую" и командным голосом произнесла:
-Нук, ложись! Дисциплину мне тут не нарушай! Сказано тебе лежать, вот и лежи! Надо же, как на дочку мою похожа! Та такая же стрекоза непоседливая!
Едва санитарка ушла, девица тут-же вскочила с кровати, как неваляшка.
-Где тут выход? - сходу осведомилась она у меня.
Я чистила мандаринку, полусидя в своей кровати и с готовностью подсказала девахе о расположении выхода.
Та достала из сумки кошелечек и скрылась за дверью палаты. Далее я слушала громкие голоса всего медперсонала, сконцентрировавшегося в коридоре акушерского отделения.
-Ты куда, Гореванова? - громким голосом гаркнула врач, завотделением, Галина Тимофеевна.
-Я? В магазин! - невозмутимо ответила "новенькая".
-Зачем тебе в магазин? Иди в свою палату и лежи! Куда ты с кровотечением намылилась? В магазин муж сходит! - продолжила завотделением.
-Не сходит он! Я ему сказала, чтобы духу его тут не было! - взревела та Гореванова и я окончательно проснулась, прислушиваясь к баталии, происходящей в стенах лечебного учреждения.
Интересно же. ?
-Иди ложись, сейчас капельницу тебе поставлю! Уже зарядила! - пробасила акушерочка Тамара Львовна.
-Вы издеваетесь? Я щас мигом туда и обратно! - вскричала Гореванова. (Борясь с системой здравоохранения.) - Че вы на меня насели? Сказала же, быстро я, туда-обратно и вернусь!
Но куда ей, девчонке, было рыпаться супротив сплоченного коллектива?
Недовольную, со сдвинутыми на переносице бровями красотку, возвернули обратно в палату, совместными усилиями акушерка Тамара Львовна, детская медсестра Гулечка и санитарка Клавдия. Женщины уложили пациентку в постель, подключили ей капельную систему.
Деваха еле слышно выругалась, как-только за грозными дамами в белом закрылась дверь.
-Все-равно сбегу! - злобно процедила она сквозь зубы и я отвернулась к окну.
(Что-то расхотелось мне общения).
Зато соседка по палате молчать не могла. Она достала свой телефон и принялась кому-то звонить. Звонила она, я так поняла, своей подруге. Жаловалась ей на больницу, "плохой, невоспитанный медперсонал", упекший ее в стенах убийственно-тоскливой лечебницы, жаловалась на мужа, на капельницу, из-за которой она уже отлежала себе спину и попу.
Ее заунывно-негативный "спич", обогащенный нецензурной лексикой, продолжался добрых сорок минут.
Еще более распаленная разговором с подружкой, палатная соседушка позвонила отцу своего будущего ребенка и я еще полтора часа невольно слушала её гневную речь, изобилующую немыслимыми словоформами, отображающими нелегкий быт представителей невежественных слоев населения.
Сказать, что мне стало неприятно ее соседство - это ничего не сказать.
Я молча отвернулась к стенке и попыталась уснуть, однако телефонная скандалистка не умолкала ни на минуту и я тактично попросила ее разговаривать тише.
Гореванова пропустила мою просьбу мимо ушей, видимо, выяснение отношений с супругом стояло для нее на первом месте.
Вдоволь наоравшись по телефону, Гореванова включила громкую связь.
Я услышала надрывный пацанячьий голосок, не очень трезвый, полагаю.
-Если ты не простишь меня, я брошусь с обрыва! - вопил некто, доведенный Горевановой до нервного срыва.
Такого безобразия я слышать конечно-же спокойно не могла.
Дождалась окончания разговора и села на кровать рыдающей Горевановой.
-Ну и чего ты добилась своими истериками? - поинтересовалась у нее я.
Худышка подняла на меня свои огромные глаза:
-Мне надо сбежать отсюда! Поможешь?
Подбежав к окну, девица оценила обстановку.
-Всего-то второй этаж. Ты подержишь простыни а я по ним спущусь! - выдала она мне нелепую идею.
-Лежи в палате! - посоветовала прифигевшая я.
Я чертыхнулась про себя. Кто разрешает таким беременеть? У этой будущей мамашки у самой еще детство в энном месте играет!
С трудом я убедила ее не совершать глупостей и припугнула чреватыми последствиями.
Гореванова вроде бы вняла. Легла в постель и горько плача, уснула.
Всю ночь я беспокойно проворочалась, крутясь с одного бока на другой. Боялась, что это чудо с соседней кровати сбежит творить глупости.
Невыспавшаяся, с темными кругами под глазами, я проснулась рано утром от визгливого голоса заведующей отделением.
-Гореванова, мне нужны твои документы! Когда уже они будут? Как мне тебя оформлять?
Моя соседка по палате укрыла свою голову сверху подушкой и проворчала:
-Я же сказала, нету их у меня! Сгорели они!
-Как это сгорели? - непонимающе вопрошала Галина Тимофеевна, протирая носовым платочком свои очки.
-Так! Муж сжег, когда я пригрозила ему что пойду на развод подавать! С него и спрашивайте, а я спать хочу! - вскрикнула капризным голосом девчонка.
Галина Тимофеевна беспомощно взглянула на меня.
В это время в палату вошла санитарка (не Клава, другая) с подушкой и одеялом в руках.
Позади нее в дверях маячило еще одно юное создание: тоненькая, высокая девочка, жующая жвачку. Коротенькие шортики еле сходились на ее аккуратном выпирающем животике.
-Новенькую принимайте! - улыбнулась санитарка.
Так начался мой день номер два в этом аду.